Стилевые тенденции в советской архитектуре 1930-х

Новая статья Андрея Бархина о стилевой специфике тридцатых – периода, вокруг которого на этот счет уже сломано немало копий.

Эта статья была впервые опубликована в журнале
Проект Байкал №78, 2023 год. – стр. 38-45
Советская архитектура возникает как период интенсивного конфликта между двумя основными движениями: неоклассицизмом и ар-деко. В том же году неоклассические произведения Ивана Жолтовского, Ноя Троцкого и Ивана Фомина стали стилистическими экспериментами, получившими высшую поддержку, а советская версия ар-деко — стилистическим экспериментом, получившим высшую поддержку. Ордену были построены, например, памятники. Йофан, Лев Руднев, Илья Голосов, Евгений Левинсон. Но какова была динамика развития этих двух направлений в 1930-е годы?

Вехой в поисках нового стиля в довоенной советской архитектуре стал конкурс проектов советских дворцов (1932). Однако, хотя этот конкурс и продемонстрировал авангардные стили и отказ от конструктивизма, он не ограничил эти поиски аутентичной классикой. Первый приз первого тура конкурса «Советский дворец» достался неоклассическому проекту Ивана Жолтовского и варианту ар-деко Бориса Иофана и Гектора Гамильтона. В 1934 году Дворец Советов приобрел окончательные черты и было одобрено его строительство. Это должно было стать самым высоким зданием в мире, превзойдя недавно построенное Эмпайр-Стейт-Билдинг, Рокфеллер-центр и Метрополитен Иншуранс Билдинг в Нью-Йорке.[1] Соревнование в высоте требовало соревнования в стиле. И именно ребристые, ар-деко формы позволили быстро, выразительно и эффектно решить архитектуру советских дворцов. [2]

• Проект советского дворца, арх. Б.М. Иофан, 1934 г

• Проект здания столичной страховой компании, Х.В. Корбетт, 1928 год

В середине 1930-х годов советский дворцовый стиль нашел свое воплощение в ряде проектов и зданий [3]. Барельефными фризами и рифлеными колоннами были украшены здания Библиотеки имени Ленина и Наркомата СССР, здания АТС во Фрунзенском районе и здание НКВД на Лубянке. Он характеризуется тонкой, заостренной формой и ребрами. Американский небоскреб и советский павильон на выставках в Париже 1937 года и Нью-Йорке 1939 года были в то время похожими, и Дворец Советов тоже был бы похож. И именно эта архитектура позволяет сформулировать основные характеристики ар-деко: историзм, двойственность, геометризацию неоархаических форм и заимствование новаций 1910-х годов. [Четыре]

Член Совета Народных Комиссаров СССР А.Я.Лангман, 1934 г
Архитектура советских дворцов, как и фильм «Метрополис», представляла собой сложное сочетание разных образов и мотивов: исторических, библейских, модных и технократических. [страница] 3. [56-65] Дизайн грандиозной башни сочетает в себе ступенчатые образы Вавилонской башни с геометрическими неоготическими контрфорсами и ребрами в духе работ Йозефа Гофмана и сочетает в своей форме как антителлитовую колонну, так и пилястр. Элиэль Сааринен в 1910-е годы. [5] Характерный пирамидальный ступенчатый силуэт Дворца Советов и Мавзолея VI. Ленин открыто воплощал свою страсть к неоархаичным мотивам. Таким образом, творчество Бориса Иофана объединило в себе все четыре характеристики стиля ар-деко. И это зримо подтвердило включенность СССР в контекст мировой архитектурной моды.

Конкуренция советских дворцов коренным образом изменила вектор развития советской архитектуры. После 1932 года авангард и конструктивизм были запрещены, и мастерам пришлось искать другие средства выражения. Новая архитектура должна была быть декоративной и монументальной. Но каковы были его истоки?

В 1932 году по итогам конкурса Дворца Советов была официально провозглашена политика «овладения классическим наследием». Одну из важных ролей в этом процессе сыграло постановление Совета советского дворцового строительства от 28 февраля 1932 года. Эта резолюция требовала от архитекторов проведения исследований, направленных на «использование как новых, так и лучших методов классической архитектуры». [Страниц]а 2. 56, 5, стр. 14, 15, 6, стр. [39] Однако, несмотря на двойственность этих формулировок, идея впоследствии интерпретировалась с упором на классическое «мастерство.

После 1932 года советские архитекторы пристально обратились к мотивам итальянского Возрождения и дореволюционным национальным архитектурным традициям. Однако в 1934 году Советский дворец разрешили построить не в классическом стиле, а в ребристом стиле и стиле ар-деко. Все это определило особую сложность и противоречивость русской архитектуры того времени.

• Здание подстанции метро, ​​Д.Ф. Фридман, 1935 год

• Дом Союза Пушниной в Ленинграде, Германия Фридман, 1937 год

Показательным в этом отношении стало назначение в 1933 году на пост руководителя архитектурной мастерской Моссовета мастера с самыми разнообразными стилистическими устремлениями. В состав конструкторской мастерской вошли Иван Жолтовский (1 место), Алексей Щусев (2 место), Иван Фомин (3 место), Илья Голосов (4 место), Даниил Фридман (5 место), руководил Константин Мельников (2 место). Организаторами семинара выступили Борис Иофан (2 место), Моисей Гинзбург (3 место), Григорий Балкин (4 место), Николай Радовский (5 место) и другие [8, с.7]. [30] Очевидно, эти мастера не смогли сформировать стилистически единый коллектив. И в этот период проекты, опубликованные в сборнике «Труды Архитектурно-планировочной мастерской 1934 года», и наработки 1930-х годов были интегрированы в монументальный альбом «Советская архитектура XXX лет РСФСР» [8, 9], 10, стр. 412, 413

В 1934 году Лазарь Лисицкий размышлял об итогах конкурса на строительство Наркомата тяжелой промышленности, а также отмечал многообразие этого стиля в советской архитектуре. «Этот конкурс является свидетельством широкой работы в советской архитектуре. После отказа от так называемой «функциональной», «конструктивистской» и «коробчатой» архитектуры он утвердился как некий закон классической архитектуры архитектурные формы.Кажется, что классика перегрузилась своей перезрелостью форма. Имеющиеся предварительные проекты показывают, что маятник стиля качнулся в противоположную сторону. Основные работы можно охарактеризовать как эклектику американского и небоскрёбного стиля. [11, стр. 4, 5]

Поэтому советская архитектура 1930-х годов словно «освоила» не только классическую архитектуру, но и современные разработки зарубежной архитектуры. Это был период широких стилистических экспериментов, отечественные мастера использовали разнообразные стилистические приемы. Европейская архитектура того времени демонстрировала такое же разнообразие. Чаще всего это был компромиссный стиль, далекий как от истинной классики, так и от авангардной абстракции. И именно сравнение с европейскими образцами 1920-х и 1930-х годов позволяет точнее оценить новаторство советской архитектуры.

• Здание ИГ Минского театра оперы и балета в Лангбарде, 1934 год

• Здание ЦК Компартии Украины в Киеве, И.Г. Лангбард, 1935-1939 гг

После конкурса советских дворцов в отечественной архитектуре стал формироваться круг проектов и зданий советского варианта ар-деко. Эти методы подходят не только для ребристых стилей. В моду вошли прямоугольные порталы, кессоны и рамы (Л. В. Руднев, А. И. Гегело), ​​неоегипетские карнизы (Илья Голосов), удлиненные антордеры и плоские барельефные фризы (Владимир Щуко, Владимир Гельфрейх), различные геометрические детали фантазии (Даниил Фридман, Евгений Левинсон). Это были советские архитектурные приемы ар-деко 1930-х годов. Более того, подобные формы были обнаружены в то время и в Европе. Причина кроется в их общем происхождении и нововведениях 1910-х годов.

Технология пластики ар-деко впервые появилась перед Первой мировой войной. Кессон и геометрический ордер Театра Елисейских Полей Огюста Перре, прямоугольные входы грандиозных вокзалов Милана, геометрические детали работ Николая Васильева и Алексея Бубиля в Петербурге, вытянутые ордера и ступенчатые что это. Силуэт башни дворца Стокли, созданный Йозефом Хоффманом, ребристый стиль монументальной работы Элиэля Сааринена. Они были характерны для ранних памятников ар-деко с 1900 по 1910-е годы, но не были авангардом. Советские конструктивистские здания больше не содержали таких деталей. Поэтому правильнее было бы думать о таких практиках 1930-х годов как о примере советской версии искусства, как части глобального художественного процесса, а не как о примере «постконструктивизма» позднего авангарда. . Арт-деко.

Архитекторы предвоенного десятилетия в Советском Союзе были очарованы ключевой идеей ар-деко: геометризацией архитектурных форм.[7] Такое упрощение пластических искусств, похоже, рассматривалось в Советском Союзе как упражнение в своего рода «пролетарской эстетике». Однако в 1910-1930-е годы подобные приемы использовали и зарубежные мастера, поэтому предметы в Москве и Ленинграде напоминали здания в Риме и Париже.

Так, с 1910 по 1930-е годы среди архитекторов был в моде вытянутый геометрический ордер, а его интерпретация в духе ар-деко варьировалась от пышной (Библиотека В.И. Ленина) до аскетичной (Динамо). Это были разнообразные памятники, найденные в разных городах Европы и СССР. Таковыми являются тщательно продуманные работы Евгения Левинсона в Ленинграде, и многие здания в Италии в эпоху Муссолини были спроектированы аналогичным образом. В Париже удлиненные геометрические ордера созданы для Дворца Порт-Дор (А. Лапрад, 1931), Музея современного искусства (1937), Дворца Шайо (1937). [12]

Геометризация архитектурных форм стала мировой стилистической тенденцией с 1910 по 1930-е годы. Здания с характерными прямоугольными порталами можно найти в Лондоне, Лионе, Милане и Палермо. Прямоугольный порядок в 1930-е годы использовался повсеместно: от Советского Союза и Америки до Франции и Италии.

Кессонный фасад Военного министерства имени Льва Руднева в Москве можно считать образцом типа «тоталитарной архитектуры». Однако подобные стилистические варианты впоследствии предлагались такими европейскими мастерами, как Жозеф Ваго, Алессандро Лимонджелли и Жак Андре.[9] Хотя это был распространённый пластический язык с 1910 по 1930-е годы, своё наиболее выразительное и масштабное воплощение эти приёмы получили в советской архитектурной практике.

Советская архитектура 1930-х годов была разнообразной, но схожей со стилистическим развитием за рубежом. [10] Это было время интенсивного конфликта между неоклассицизмом и ар-деко как в Советском Союзе, так и в Соединенных Штатах. Два стиля памятников были быстро воздвигнуты одновременно и параллельно. Это было похоже на развитие Сентер-стрит в Нью-Йорке и Ла-Салль-стрит в Чикаго. В 1934 году этот конфликт принял форму фактического архитектурного воплощения в Москве — рядом с только что построенным неопалладианским домом IV. В Жолтовском на Моховой улице началось строительство великолепной резиденции Совета Народных Комиссаров СССР. Это был монументальный образец советского дворцового ребра. И если Борис Йофан пытался превзойти небоскребы Нью-Йорка, то работы Ивана Жолтовского и его коллег превзойдут здания компании «Мак Ким Мид и Уайт» и более чем на 30. Это был ответ вашингтонскому ансамблю, который объединили государственные органы и общественные здания.

Все это позволяет документировать стилистический параллелизм в советской и зарубежной архитектуре 1930-х годов. Это соответствие советских и американских стилистических тенденций особенно проявилось в начале 1930-х годов. Но в целом тенденции противоположных знаков пересеклись. С крахом фондового рынка в 1929 году и началом Великой депрессии в Соединенных Штатах строительство небоскребов в стиле ар-деко практически прекратилось, а архитектурные формы в Европе, особенно в Италии, становились все более строгими. В Советском Союзе декоративность приобретала все большее значение и достигла апогея триумфальной послевоенной архитектуры.

Но какова же судьба советской версии ар-деко? И почему это направление так мало развивалось в период с 1945 по 1955 год.?

Расцвет советского варианта ар-деко пришелся на начало 1930-х годов, когда результаты советского дворцового конкурса открыли перед отечественными мастерами возможность создавать совершенно новые композиции с использованием мотивов мировой архитектуры. И фантазийные геометрические детали. Это оригинальные работы Бориса Иофана, Льва Руднева, Ильи Голосова, Евгения Левинсона и других мастеров, по сложности декора и пластическим экспериментам близкие к ар-деко, геометризации архитектурных форм и канонам классического ордера.Я был в восторге об идее отказа.

Однако в предвоенное десятилетие советская архитектура претерпела дальнейшие стилевые изменения, хотя и менее резкие. В конце 1930-х годов начало набирать силу другое стилистическое направление, имеющее диаметрально противоположные векторы. Это была «академизация» возвращения формы к классической интерпретации. Это был прямой отход от экспериментальной формы к традиции.

• Проект Центрального дома Аэрофлота, Д.Н. Чечулин, 1934 г

• Он назван в честь концертного зала. П.И. Чайковский, Д.Н. Чечулин, 1940 г

Это неоклассические произведения мастеров, еще недавно готовых к стилистическим новациям: Льва Руднева (1936, на конкурсе Советского института в Ленинграде) и Владимира Щуко (1936, Дворец культуры в Куйбышеве) — это был проект. Такова неоклассическая архитектура Даниила Фридмана (Дом на Союзпушнине в Ленинграде, 1937) и Дмитрия Чечулина (Концертный зал имени П.И. Чайковского, 1940), а также работы с участием Михаила Балкина.Достаточно сравнить экспериментальную и геометризированную архитектуру стиль его театрального проекта в Минске в 1934 году и неоренессансные мотивы его жилой архитектуры на Ленинском проспекте в 1939 год[у]

Одним из первых примеров возврата от языка ар-деко к классике стало творчество Йозефа Лангбарда. В 1935 году мастеру было поручено завершить строительство Академии наук в Минске, где он возвел портик аскетического монастыря (еще в стиле «Динамовского дома» Ивана Фомина). И в том же году Лангбард выиграл конкурс на административный центр Киева. Здание ЦК КП(б)У было спроектировано по аналогичной грандиозной теме с колоннадой, но в чисто классической интерпретации, и здание было завершено в конце 1930-х годов.

Вехами в процессе этого «возвращения к классике» стали критические статьи начала 1936 года и начало «борьбы против упрощения и формализма», первый съезд советских архитекторов в 1937 году и введение социалистической реализм в архитектуре, декларация и начало широкомасштабных репрессий[12] В 1937 году журнал «Кайгай Кенчику» был прекращен.[13]

Проект Театра Красной Армии, К.С. Арабиан и В.Н. Симбырцев, 1934 г
Иллюстрацией этой трансформации в середине 1930-х годов является усиление консервативных и анонимных неоклассических черт в архитектуре, а именно проектирование и строительство здания Центрального театра Красной Армии в Москве (Каро Арабиан, Владимир Симбирцев). Одна из самых ранних версий проекта была создана в виде макета и опубликована в 1934 году. Он выполнен в стиле ар-деко. Однако при реализации все детали театра уже были интерпретированы академически (напоминали деревенский стиль Палаццо Фарнезе в Капрароле и барабаны церкви Санта-Мария-делле-Грацие в Милане) [14]. Строительство важнейших магистралей Москвы — Ленинского, Кутузовского и Ленинградского, осуществлявшееся в конце 1930-х — 1940-х годах, уже велось исключительно в неоклассическом стиле.

• Проект Театра Красной Армии, К.С. Арабиан и В.Н. Симбырцев, 1934 г

• Театр Красной Армии, К.С. Арабиан и В.Н. Симбирцев, 1940 год

В 1940 году Ной Троцкий в статье кратко обозрел тенденции советской архитектуры и рассмотрел творчество Льва Руднева и Евгения Левинсона именно в контексте «овладения классическим наследием». Очень оригинально и далеко от палладианского канона. При этом Троцкий вообще не упоминает в своей статье оригинальное произведение Ильи Голосова, а о проекте «Арка» Бориса Иофана и Аркадия Лангмана отзывается почти критически. Б. М. Иофан, основатель Парижского павильона и автор Дворца Советов, обладает прекрасной эмоциональной ориентацией и художественным темпераментом, но в то же время часто поддается американскому господству и немецкому модерну упомянуть здание Совета Народных Комиссаров СССР, архитектором которого является: И я. Langman имеет некоторые характеристики американских небоскребов в деталях, но в то же время очень выразителен и определенно входит в число первых зданий нашего стиля. »[18]

Таким образом, в предвоенное десятилетие советская архитектура находилась под влиянием двух противоречивых тенденций. Первая волна стилистических изменений сформировала советскую версию ар-деко, а вторая волна обратилась к традициям, неоклассицизму и национализму. Эти изменения середины 1930-х годов можно объяснить как на примере декоративно-прикладного искусства, так и на примере советского кино. [19, с.196-206; 20, с.195–209] Поэтому, если в фильме «Цирк» (1936) эстетика ар-деко была представлена ​​в изобилии, то лишь два года спустя в фильме «Александр Невский» (1938) (2011) вышел в свет и стал выразительным и монументальным. Воплощение национального стиля.

Все это предопределяет особые трудности в понимании архитектурного наследия Советского Союза 1930-х годов. Это был период быстрых изменений в том, что было приемлемо и законно с точки зрения стилистической интерпретации архитектуры. Первый этап длился с 1932 по 1936 год. Советская версия ар-деко возникла как новая альтернатива классике и авангарду. Это было освоение мировой архитектурной моды и эксперимент, получивший поддержку на самом высоком уровне. В 1934 году был утвержден проект строительства Ребристого Дворца Советского Союза в стиле ар-деко и построена величественная резиденция Совета Народных Комиссаров СССР. Однако в конце 1930-х годов эта новая эстетика постепенно начала терять свои лидирующие позиции.

Лидеры советской архитектуры — Борис Иофан, Илья Голосов, Евгений Левинсон, Аркадий Лангман, Лев Руднев, Даниил Фридман, Владимир Щуко, Владимир Гельфрейх — родились во второй половине предвоенного десятилетия (а может быть, даже уже) за завершение начатого). В конце 1930-х годов для Международных выставок в Париже 1937 года и Нью-Йорке 1939 года по проектам Бориса Иофана были построены советские павильоны в стиле советских дворцов. В конце 1930-х годов были задуманы и реализованы станции метро «Бауманская» (1938 г.) и «Электрозаводская» (1939 г.). Однако с середины 1930-х годов в творчестве отечественных мастеров постепенно усиливались консервативные и неоклассические черты архитектуры, отвергались эксперименты, близкие к ар-деко, и мы даже наблюдали появление первых образцов национального стиля. [15] Результатом этих тенденций стал стиль послевоенной архитектуры в Советском Союзе. Главное здание 1930-х годов – Дворец Советов – так и не было построено.

С 1945 по 1955 год в Советском Союзе было создано очень мало работ в стиле ар-деко.[16] Это стилистическое изменение было связано, в том числе, с изменением состава работающих архитекторов. К этому времени уже умерли Иван Фомин (1936), Владимир Щуко (1939), Ной Троцкий (1940) и Илья Голосов (1945). Даниил Фридман, Йозеф Лангбард и Борис Иофан ушли в отставку или отстранены от действительной военной службы. Другие архитекторы радикально изменили стиль своих работ, например Лев Руднев, Алексей Душкин, Евгений Левинсон. И только Иван Жолтовский смог после войны сохранить стиль 1930-х годов. Неоренессанс был явно близок к образцам советской архитектуры в сознании высшего руководства страны.

Театр Красной Армии, К.С. Арабиан и В.Н. Симбирцев, 1940 год
Таким образом, в советской архитектуре 1930-х годов возникли два противоречивых стилистических течения и идеи: фантазийная геометрия, как часть развития мировой художественной моды ар-деко, и «академизация» архитектуры; иными словами, вектор, направленный на отказаться от этих разработок. Именно это делает уникальными оригинальные постройки Ильи Голосова, Льва Руднева и Евгения Левинсона 1930-х годов. Все это показывает, что советское искусство и архитектура 1930-1950-х годов не были так называемым тоталитарным монолитом. Хоть это и была «сталинская империя», но это было время параллельного развития нескольких движений, время активного обмена и перехода глобальных художественных мотивов
для Archi.ru и Isolationmagazine.ru
Рекомендации

1. «Архитектура Советского Союза», 1935, № 9. – 76 секунд.
2. Дворец Советского Союза. Всесоюзный конкурс. М.: «Всекокудожник», 1933 – стр. 132
3. Балкин А. Д. Ребристый стиль советских дворцов Б. М. Иофан и неоархаизм в архитектуре 1920-30-х годов. // Академия архитектура и строительство. 2016, Выпуск 3. – стр. 56-65.
4. Голосов И.А. Мой творческий метод. // Советская архитектура, 1933, № 1. – С. 23-25.
5. Архитектура Советского дворца. Материалы V Общего собрания Совета директоров Союза советских архитекторов СССР. /под ред. ИГ Сушкевича. – М.: Издательство Академии архитектуры СССР. 1939. – 112 с.
6. Кори Н. Я. Задачи советской архитектуры: Основные этапы развития советской архитектуры — Москва: Издательство Всесоюзной архитектурной академии, 1937. — 54 с.
7. Броновицкая Н.Н. Памятник архитектуры Москвы. Том 9. Архитектура Москвы 1910-1935 гг. – М. Искусство – XXI век, 2012. – 356 с.
8. Работы Архитектурно-планировочной мастерской 1934 года: [Сб.]. Т.1. – М.: Издательство. ОКБ Моссовета, 1936 г. – 245 стр.;
9. Советская архитектура XXX лет РСФСР : [альбом] / [под ред. В. А. Шукбаликова]; Главное управление по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР. – М.: Издательство Советской Академии Архитектуры, 1950.
10. Старостенко Ю. Д. От «хаоса, а не музыки» к «архитектурному диссонансу»: Борьба с формализмом в советской архитектуре 1930-х годов. // Научная школа музыкознания в XXI веке: к 125-летию учебного заведения имени семьи Гнесиных — Москва: Российская академия музыки имени семьи Гнесиных, 2020. — С. 407-415.
11. Лисицкий Л.М. Социалистический Московский форум. // «Советская архитектура», 1934, № 10. – С. 4-5.
12. Геометризация порядка в творчестве Балкина А.Д., И.А. Фоминой и В.А. Щеко 1920-1930-е гг. // «Декоративное искусство и предметно-космическая среда. Вестник МГХПА» – МГХПА, Москва, 2019, Часть 4, Часть 1. – страницы 11–24.
13. Арабский К.С. Выступает против формализма, упрощения и эклектики. «Архитектура Советского Союза» № 4, 1936 г. – стр. 80.
14. Конец Морозова А.И. Утопии. Из истории советского искусства 1930-х годов. Гарерт М., 1995. – 224 с.
15. Селиванова А.Н. Постконструктивизм. Советская власть и архитектура в 1930-е годы. – М.: БуксМАРТ, 2019. – 320 с.
16. Зубович К. Москва монументальна. Небоскребы и жизнь города в сталинскую эпоху. – Корпус, 2023. – С. 480.
17. «Архитектура Советского Союза», № 4, 1934 г., стр. 3-10
18. Троцкий Н.А. О социалистическом реализме в архитектуре. // Советская архитектура, 1940 – № 7. – С.53-54.
19. Астраханцева Т.Л. К вопросу о «большом стиле» в советском декоративно-прикладном искусстве 1930-1950-х годов / Т.Л. Астраханцева // XX век: Эпоха человек вещь. М.: Новый Индекс, 2001. – С. 196-206;
20. Астраканцева Т.Л. Художественные металлические интерьеры и традиции в оформлении московского метрополитена 1930-1950-х годов. // Артистический металл в русской культуре. Серия «Сохранение и возрождение фольклора» №14. Суббота ст. Материалы научной конференции/Сост.А.Г.Кулешов. – М., 2006. – С.195–209.

[1] Проект Дворца Советов (415 м) унаследовал ребристый стиль и сам силуэт здания Столичного страхования (проектная высота 410 м). Строительство небоскреба, начатое в Нью-Йорке в 1928 году, было остановлено из-за финансового кризиса, но был достроен только первый ярус 137-метровой башни. В 1935 году были опубликованы описание проекта и фото макета. Здание Капитального Страхования было освещено в журнале «Архитектура СССР». 1, с.[59][2] В проектах первого тура конкурса Борис Иофан уже предлагал ребристую телескопическую башню, увенчанную статуей «Освобожденного пролетариата». И коллеги сразу отметили источник вдохновения формы: «Эта башня напоминает американский небоскреб», — пишет AV. Щусев в своем обзоре говорит: См. [2, с.31]. [76][3] Это работы Аркадия Лангмана, построенные в Москве — Дом Совнаркома СССР (после 1934 г.), здание НКВД на Лубянке (1934 г.), дом работников НКВД в Покровском. Жилой дом-бульвар (1936 г.). Это были отдельные здания в Москве Алексея Волхонского, Даниила Фридмана, Константина Мельникова, Касьяна Соломонова и других, а также величественное здание Сухопутного комитета по военным и гражданским делам на Фрунзенской набережной. (Лев Руднев, после 1939 г.). Одной из первых целей этого кружка было строительство здания библиотеки его имени и. Ленина (архитекторы Владимир Щуко и Владимир Гельфрейх, 1928-), книжное хранилище выполнено в ребристой форме.[4] Двойственность памятников периода ар-деко проявлялась по-разному, в том числе в сочетании разных форм и мотивов: контраст орнаментации и аскетизма, архаичности и модности, технократичности и растительности. Например, «Капитал» подстанции московского метрополитена (Даниил Фридман, 1935) воспроизводит форму электрического изолятора и в то же время восходит к цветам папируса древнеегипетских храмов [5]. Важным источником возвышенной эстетики ар-деко был знаменитый дизайн Элиэля Сааринена для конкурса Chicago Tribune (1922). Однако мастера продолжали работать над этой монументальной эстетикой и в 1910-е годы, например, на железнодорожном вокзале в Хельсинки (1910), ратушах в Лахти (1911) и Йоэнсуу (1914), церкви в Тарту (1917) делал. [6] Обратите внимание, что исследования, проведенные примерно в 1932 году, обычно отмечают больше различий, чем общих черт. Например, такими были работы Ильи Голосова и Григория Балкина. Это было фундаментальное изменение творческого стиля, формализованное в основной части статьи. См. [4][7]. Вместо круглых арок мастера стали использовать прямоугольные порталы и рамы, заменяя сложные наличники простыми кессонами, а вместо классических деталей неоегипетских карнизов и галтелей, неоархаичных полок нарисовал аттик. Оставьте столбец без оснований и заглавных букв. [8] Таким образом, большие прямоугольные порталы использовались в дизайне шедевров ар-деко, таких как здание Daily Telegraph в Лондоне (Томас Тейт, 1927) и гараж Citroën в Лионе (Морис Жак Ловерс, 1930). Монументальным воплощением этой темы стал главный фасад Большого вокзала Милана. Этот проект был выбран в 1912 году после конкурса и реализован Улиссом Стаккини, который уже задумал прямоугольный портал в 1915 году, а также между 1926 и 1931 годами. Подобно клетчатой ​​ткани, идея добавления кессонных окон для покрытия всего фасада была впервые предложена Джозефом Вирго в конкурсных проектах здания «Чикаго Трибьюн» (1922 г.) и здания Лиги Наций (1928 г.). Кессонные фасады предлагали также итальянские архитекторы, в частности Пьетро Аскьери (проект корпоративного дворца в Риме, 1926 г.) и Алессандро Лимонджелли (концепция проекта реконструкции Милана с отелем и концертным залом, 1927 г.).Он также предложил проекты для Центральной почты. Офис. Офисное здание Неаполя, 1930 год). Однако все эти проекты остались на бумаге. Впервые этот мотив был реализован в архитектуре здания Зоологического института в Нанси (Жак Андре, 1932) [10]. Лозунг «догонять и перегонять», призывающий к сокращению экономического неравенства с капиталистическими странами, был взят на вооружение В. Ленин (1917) и И.В. Сталин (1927, 1931). Так думали руководители страны, так говорило искусство. В 1929 году вышел выразительный плакат «Кто победит?». Догонять и перегонять», этот лозунг упоминает В. В. Маяковский в своем стихотворении «Американцы удивлены» (1929) [11]. В конце 1930-х годов шаги к традиционным формам стали делать архитекторы, до недавнего времени готовые к экспериментам. Например, Даниил Фридман, автор серии зданий, построенных в Москве в новаторской манере, близкой к ар-деко, подстанции Метро с неоегипетской капителью (1935), Метро с изогнутым карнизом Трой Хаус (1934) и других. Дмитрий Чечулин, участник конкурса «Советский дворец» и автор ребристых проектов в стиле ар-деко — Дом Аэрофлота на Белорусском вокзале (1934), напоминающий чикагский Riverside Plaza (1929), и Большой дом на Тетралиной площади; Кинотеатр «Академик». (1936). Однако с конца 1930-х годов эти мастера стали пытаться следовать господствующим стилистическим тенденциям, а не экспериментировать.[12] Десять критических статей, опубликованных в период с февраля по март 1936 года, были направлены не только против идеи авангарда или ар-деко, но и против самого творческого начинания. Ключевым для советских архитекторов стал тезис Кало Арабяна «Против формализма, упрощения и эклектики». Дополнительную информацию см в [10, 13, с.10]. 2-6; 14, с. 38; 15, с. 88, 123, 139, 30[3][13] Как указывает А.Н. Селиванова, в середине 1930-х годов было репрессировано руководство Академии архитектуры — проректор А.Я. Александрова (1937), ректора М.В. Крюкова, директора по науке Академии, главного редактора журнала «Архитектура зарубежья» Г.М. Людвига (сохранился). Руководитель строительства Дворца Советов Василий Михайлов и главный архитектор Всероссийской сельскохозяйственной выставки Вячеслав Олтаржевский (выживший) были репрессированы, а историки архитектуры Александр Габричевский и Лазарь Лемпель отправились в ссылку. См. [15, с.15]. 275, 282, 296, 16, стр. [107][14] Театр Красной Армии был построен с богато украшенным неоклассическим портиком с капителями в стиле храма Весты в Тиволи. В изящном оформлении экстерьера Театра Красной Армии использован мотив глазных яблок Пантеона — круглых отверстий в крыше по углам пентаграммы здания (к сожалению, эти глазные яблоки были удалены во время очередной реконструкции в 2000-х годах) заблокировано во время)). Оригинальный проект см в [17, с.16]. 3-1[0] [15] Театр в Ереване (Александр Таманян, с 1926 г.), Здание правительства Азербайджана в Баку (Лев Руднев, с 1936 г.), Театр в Ташкенте (Алексей Щусев, с 1934 г.). В Москве, Большая Полянка (1939) и жилая архитектура Аркадия Мордвинова в Петербурге. Горького (1940), отдельные павильоны на Всероссийской сельскохозяйственной выставке (1939) были задуманы в национальной форме. После войны по схожим принципам строились московские небоскребы (1948-1953 гг.).[16] Исключением является высотка МИД, Владимир Гельфрейх, Михаил Минкус, 1948-1952 гг